Дома не существует… интервью с переводчиком романа The Lady from TelAviv Эллиотом Коллы

Элиот Колла — американский переводчик и филолог, специализирующийся на арабской литературе и культуре. Сейчас он старший доцент и руководитель кафедры арабо- и исламоведения в Джорджтаунском университете.

‘He took me out to dinner to his favourite restaurant, a Lebanese restaurant on Edgware Road called Al-Dar. He had a close Arab friend from his English night school, who had taken him there once. The food was unbelievably good.
‘I know this restaurant,’ I say. ‘I like it too’.
She smiles and continues, ‘We were walking to the restaurant and he whispered in my ear, “You Israelis are just like the Arabs. You love your hummus and falafel.” I whispered back: “I can’t wait to get you to Tel Aviv so I can stuff you with chickpeas!” Then I said, in English and then in Hebrew: “I love you. Ani aheevat.” He replied in Russian: “Ya lyublyu tebya.” I asked him to say it again, and he went on until I memorized it. “Ya lyublyu tebya.” Now we were lovers in three languages. Shortly after that, he moved to Israel.

A citizen in a land that never belonged to him or to his ancestors, I add silently: while I, who do belong to that land, have remained a refugee for decades.

— отрывок из The LadyfromTelAviv писателя Раби аль-Мадхун, который был переведен с арабского Элиотом Коллой.

Язык матери главного героя богат идиомами, оскорблениями, а иногда и шутками. Как вам удалось перевести все это на английский, сохранив при этом воздействие ее слов?

Это было нелегко. У матери Валида сильный характер и острый язычок. Ее слова на арабском смешны и обидны. Кроме того, иногда они рифмуются и эти рифмы с легкостью слетают с губ. Она появляется лишь в нескольких сценах, так что мне нужно было верно осветить эту сторону произведения, чтобы верно показать ее характер, да и делать это нужно было неразмашисто, но в то же время точно подмечая детали. Мы вместе с автором много раз снова и снова анализировали эти отрывки, в процессе чего он рассказывал и другие истории о своей матери. Помогло то, что раньше я встречал палестинских матерей, подобных ей. Самые любящие матери, однако же, сильные и жесткие, как никто другой, кого я знал. Самые любящие и ласковые женщины, но конфликтовать с ними страшно. Каждый раз, когда я садился переводить эти главы, в голове всплывали конкретные образы. Я вспоминал матерей разных своих знакомых. Несколько раз мне казалось, будто те матери заглядывают мне через плечо, смотрят, что я пишу. Мне казалось, что если я допущу ошибку, они ударят меня по руке и примут угрожающий вид. Но если ошибок не будет, они обнимут и приготовят для меня самый чудесный ужин в моей жизни.

В истории героя Валида очень много совпадений с жизнью автора. Чувствовали ли вы большую ответственность, переводя собственную историю Раби аль-Мадхуна? Во время перевода обсуждали ли вы детали его автобиографии? 

Роман в значительной степени перекликается с жизненной историей самого писателя. Ничего удивительного в этом нет, но это неизбежно приводило к увлекательным разговорам о жизни Раби. Не всегда можно было с легкостью угадать, какие стороны романа автобиографичны, а какие являются выдумкой. Сама жизнь автора поразительна. Если бы вам удалось прочитать о ней в отдельной книге, вы бы поклялись, что все это неправда, что такого не бывает. То же можно сказать и о многих других палестинцах, кого я знал.

Некоторые критики говорят, что название книги обманчиво. Вы с этим согласны? Вы рассматривали иные варианты?

После того, как я отдал перевод, редактор многое изменил. В целом около 30% текста было удалено. Наверно, у издателя были на то безусловно веские причины, но в результате с первого плана исчезла героиня Дана Ахова и ее история. На арабском роман почти так же и о ней, как о Валиде.

Опишите The Lady from TelAviv в трех словах.

Дома не существует.

По материалам сайта www.englishpen.org.