Гений исследования человеческой души

Сегодня, 11 ноября, город на Неве, как и все преданные поклонники, отмечает День рождения «самого петербургского» писателя и одного из самых значительных русских авторов – Федора Михайловича Достоевского.

Выдающийся писатель и мыслитель обрел широкую известность еще при жизни благодаря своим бессмертным романам «Идиот», «Преступление и наказание», «Подросток», «Бесы», «Братья Карамазовы» и многим другим его удивительным произведениям. Однако непреходящая слава пришла к нему уже после смерти в1881 г. Даже Фридрих Ницше признался, что Достоевский – единственный психолог, у которого он мог кое-чему поучиться.

Религиозный мыслитель В.С. Соловьев говорил, что первостепенной задачей Ф.М. Достоевского было исследование души: «А любил он прежде всего живую человеческую душу во всем и везде, и верил он, что мы все род Божий, верил в бесконечную силу человеческой души, торжествующую над всяким внешним насилием и над всяким внутренним падением».

Примечательно, что первым значительным литературным опытом писателя стал перевод. В 23 года Достоевский оставляет службу в Инженерном департаменте, чтобы посвятить себя литературе. В 1844 г. в печать выходит выполненный им перевод романа Оноре де Бальзака «Евгения Гранде». Критики отмечали, что будущий писатель прекрасно подметил в своей переводческой работе образный строй бальзаковской прозы.

Надо сказать, что Федор Михайлович был страстным поклонником произведений французского писателя: «Бальзак велик! Его характеры — произведения ума вселенной! Не дух времени, но целые тысячелетия приготовили бореньем своим такую развязку в душе человека», – писал он в 1838 году. А в январе 1844 г., сразу после завершения работы над переводом, он выразил свой восторг от проделанной работы в письме брату Михаилу: «Нужно тебе знать, что на праздниках я перевел «Евгению Grandet» Бальзака (Чудо! Чудо!), перевод бесподобный. Самое крайнее мне дадут за него 350 рублей ассигнациями. Я имею ревностное желание продать его, но у будущего тысячника нет денег переписать; времени тоже. Ради ангелов небесных, пришли 35 рублей ассигнациями (цена переписки). Клянусь Олимпом и моим жидом Янкелем, что половина того, что я возьму за «Евгению», будет твоя».

Самое удивительное и досадное в истории перевода Достоевского – это искажения и сокращения, вносимые в переводческий труд писателя в каждой из семи публикаций «Евгении Гранде». Сначала Федор Михайлович сам относит свою первую литературную работу в малоизвестное издательство «Репертуар и Пантеон», которое, как иногда практиковалось в то время, опубликовало работу без указания имени переводчика. Кроме того, текст перевода был значительно сокращен по соображениям цензуры.

В последующие годы текст также подвергался различного рода обработкам, несмотря на то, что каждый раз отмечалась его библиографическая редкость.

В ходе шестой перепечатки перевода в 1918 г. редактор-составитель Л.П. Гроссман поставил перед собой немыслимую задачу – сохранить в тексте богатый язык Достоевского (в уже порядочно измененной версии перевода) и одновременно выполнить «последнюю волю Бальзака», то есть привести текст перевода в соответствие с последней версией оригинального романа. При этом Гроссман указал длинный список сносок и пояснений к сделанным им поправкам, который насчитывал более четырехсот изменений как отдельных слов, так и целых страниц перевода…

При последней обработке с текстом перевода поступили совсем уж кощунственно. Из варианта Гроссмана были извлечены все «текстологические примечания». Так что у читателя отняли последнюю возможность определить, какие же части этой последней версии являются собственно переводом Достоевского, а какие – сборной солянкой редакторских поправок разных лет.

Литературоведы современности отмечают, что, при всей цельности и стилистической яркости перевода, стиль оригинала не был полностью выдержан в переводе Достоевского. Основными причинами названы недостаточная на тот момент степень развития французско-русской лексикографии и особенности цензуры, установленной в период царствования Николая I.

Однако, если учесть, насколько крупные изменения претерпела первоначальная работа, то уже не представляется возможным судить о каких-либо недочетах перевода Достоевского.

Как бы там ни было, любители и исследователи творчества, наверно, самого загадочного писателя Золотого века русской литературы, ценят его за невероятную глубину мысли, за раскрытие и выражение словами таких уголков человеческого «я», которые, порой, незаметны и самому человеку. Можно очень долго говорить о силе слова и гениальности писателя, но, поистине, все замыслы произведений Достоевского невозможно понять до конца. Его книги можно изучать бесконечно.